Шафти Хамидф с самого начала вторжения ВСУ в Курскую область начала помогать пожилым людям. Вместе с родным братом и товарищами они добывали еду и воду, организовали отопление в своем подвале и хоронили умерших.
Свою историю беженец из Ташкента рассказал корреспонденту aif.ru.«ВСУ зашли в город стремительно»«Мне не в первой терять все. В далеком 1990-м нам с братом пришлось бежать из Ташкента. Там начались погромы.
Мы оба турки-месхетинцы, а настроения у местного населения были крайне негативные ко всем представителям иной национальности. С тех пор обосновались в Судже. Занимались строительством, ремонтами. Жили неплохо», — говорит он.
Когда в начале августа ВСУ начали вторжение в Курскую область Шафти с братом были дома. Выехать не успели — настолько стремительно все произошло: «Они рано утром начали обстрелы. Артиллерия била, ракеты.
Сразу же пропал свет и газ. Затем уже и войска заходить начали. Где-то через три дня уже вовсю тяжелая техника ездила по городу. Тогда мы поняли, что ВСУ уже везде, и пытаться выехать просто опасно».
Через неделю по городу начали ездить патрули украинских военнослужащих. Ходили по домам, проверяли документы. «Относились к нам, кстати, вполне нормально. Даже к мужчинам, — вспоминает мужчина.
— Сразу же предупредили нас, чтобы мы пометили двери надписью "Живут люди", чтобы они понимали — здесь мирные. Украинцы нам даже иногда хлеб и сухпайки приносили, так что ничего плохого про них сказать не могу».
«Еду крали с позиций ВСУ»Шафти с братом жили в подвале вместе с 11 другими суджанцами. Еду и воду приходилось добывать самостоятельно. «Мы с мужиками скооперировались и помогали людям. Под обстрелами латали крыши, заколачивали окна.
Старались развозить продукты. Крупы там разные, макароны. Брали мы все это на позициях ВСУ. Неподалеку от нас они сидели по подвалам. Когда ВСУ уходили на другие позиции, то мы просто проникали к ним и забирали еду себе.
Оставляли они после себя много, поскольку в любое время должны были вернуться. Постоянно меняли позиции, поэтому запасы еды оставляли. Тушенка у них была, хлеб, макароны, — говорит суджанец.
— Мы сильно рисковали, конечно, когда на их позиции ходили. Мы же не знали, там они или нет. Присматривались сначала. Вроде не выходит никто долго из подвала, значит ушли.
Забирались с мужиками в подвал и выгребали, что было. Затем развозили по людям. Других вариантов у нас не было. Бывало, ползали по разбитым магазинам. Там собирали остатки еды».«Хоронили прямо во дворах»Однажды, когда мужчины совершали обход по городу, то наткнулись на жилой дом, на воротах которого был написан крик о помощи.
«Там написано было "Дайте воды". Мы зашли, а там пожилая женщина лежит.
Видно, что умерла давно уже. Месяца полтора как. От голода, видимо. Мы ее похоронили. С тех пор начали с мужиками ездить. Проверять по домам. Хоронили умерших. Прямо во дворах и хоронили», — рассказывает месхетинец.
На кладбище хоронить людей было опасно. Постоянные прилеты и дроны. Ездить по городу и искать людей также было рискованным делом. Могли расстрелять украинские военные. «Нам пропуска выдали в комендатуре.
С ними только по городу и перемещались. Все равно иногда подозрения у военных вызывали. Однажды к брату приехали с комендатуры. Заподозрили, что позиции ВСУ передает российским войскам. Отобрали у нас телефоны, но ничего не нашли.
Правда, предупредили, что если еще раз хоть одно подозрение, то заберут, и больше я брата уже не увижу», — вспоминает Шафти.Сейчас Шафти с братом в безопасности. Живут в ПВР и решают вопрос с компенсацией и документами.
Правда, по документам на одном всего 11 кв. м жилья, а на втором 23 кв. м. Все, что получили, работая когда-то на кирпичном заводе. В Суджу возвращаться пока не планируют.
Опасно, да и разрушено все. Будут работать в Курске.